Продавец хлебной палатки Решетников, как мы помним, ещё в январе был уличён в безобразиях, однако продолжал безнаказанно наживаться за чужой счёт.

В поселковой амбулатории кроме утреннего врачебного приёма был введён приём вечерний, а также приём по детским и зубным болезням. В ближайшее время намечалось открытие приёма врачами-специалистами по женским, глазным и венерическим болезням.

В мае в больничном хозяйстве пустили в ход небольшую прачечную, что гарантировало регулярную стирку матрацев.

Открыли мужской и женский карантины для вновь прибывающих рабочих, изолятор для временного содержания больных до их отправки в больницу.

Ещё в 1933 году рабочие Дирижаблестроя предлагали оборудовать на платформе Долгопрудной утеплённое помещение для пассажиров: поезда – «паровички» из Дмитрова ходили довольно редко, с интервалом от полутора до трёх часов, и ждать их зимой было холодно. Однако это предложение «выпало» из сферы внимания начальства.

Правда, никакой «платформы» на Долгопрудной тогда ещё не существовало: не было ни мостков, ни настилов вдоль путей, в вагоны карабкались и прыгали из них прямо на насыпь.

А в Беринговом море тем временем таскало и таскало льдами застрявший «Сталинград». До середины месяца судно лежало в дрейфе практически на одном и том же месте. Лёд сжимал корму, гнул рулевой вал.

Подошедший ледокол «Красин» вызволил «плавучую тюрьму дирижаблей» из плена и ушёл. «Сталинград» добрался-таки до бухты Провидения, где простоял несколько дней, и 20 мая вышел на Уэлен. На обратном пути «Красин» вновь выводил судно из ледовых полей. В 11 часов 26 мая «Сталинград» с помощью «Красина» наконец вышел на чистую воду в точке с координатами 60є38ґ с. ш. 177є18ґ в. д. и к 29 мая пришёл в Петропавловск-Камчатский. Здесь уже стояли «Красин» и «Смоленск» со спасёнными челюскинцами.

Столица Камчатки загодя готовилась к встрече героев. Здания украшались плакатами, флагами, лозунгами, портретами участников экспедиции и лётчиков. Встреча была грандиозной по размаху. В день прибытия пароходов трудящиеся-ударники города и местное начальство вышли им навстречу в море с оркестром на портовых катерах. Пароходы встретили челюскинцев долгими гудками. Вдоль берега на косе были расставлены большие буквы «Привет героям». Подготовились и петропавловские портовики: у ворот порта и пирса построили две увитые зеленью арки; у места причала катеров установили «писаный макет самолёта надо льдами»; пирс, контору и столовую порта расцветили интернациональными флагами. Макет «Челюскина» во льдах установили на здании обкома ВКП(б), а на его стенах – портреты Шмидта и Воронина, капитана «Челюскина».

Вечером в Камчатском областном рабочем театре (КОРТе) прошёл торжественный вечер встречи. Здесь присутствующих порадовала «прекрасно декорированная сцена. Море, покрытое льдами, северное небо и нежные, радужные цвета северного сияния делали из сцены уголок Арктики, той, какой она обычно представляется воображению». Капитан «Сталинграда» Сиднев и начальник экспедиции дирижаблистов Бирнбаум занимали почётные места в президиуме.

После непродолжительной стоянки на Камчатке «Сталинград» отправился во Владивосток.

Арктическая эпопея долгопрудненских дирижаблистов заканчивалась без потерь.

Если в 1933 г. на Дирижаблестрое выходило 6 стенных газет, то сейчас – 19. Лучшими из них были «Сварной киль», «Руль высоты» (выпуск начали в феврале 1934 г.), «ОРСовец». Последняя «стенновка», от тружеников прилавка, выпускалась регулярно с «весьма интересным содержанием и с прекрасным внешним оформлением». Отстающие, не добившиеся регулярного планового выпуска, не уделяющие достаточно внимания жизни цеха или участка, – стенгазеты «Голос монтажника» (монтажный цех) и «Пила» (орган столярной мастерской).

В январе 1934 г. механический цех (начальник цеха Монсервиджи) приступил к выпуску газеты «Ударный цех», но вышло всего три номера. Газету критиковали за недостаточную «связь с массой», а также за то, что почти весь материал составлялся самими сотрудниками редколлегии и потому носил случайный характер.

Стенная газета «Баллонщица» (начальник баллонного цеха Лившиц) выходила нерегулярно, мало отражала жизнь цеха.

«Замерла» стенгазета Граждавиастроя «За ударную стройку», не дав в мае ни одного выпуска.

Июнь

Уншлихт, Ворошилов и новый парк культуры на Долгопрудной

Руководство Дирижаблестроя в начале лета едва ли пребывало в благостном настроении, и было от чего.

До обещанного пуска В-7 оставалось два месяца, но ещё не была готова даже оболочка. Баллонный цех 11 июня закончил её изготовление и передал в эллинг, но из-за отсутствия газовых клапанов огромный резервуар 10 дней пролежал там без движения, не готовый к газонаполнению. Чтобы ещё сильнее мобилизовать на ударный труд дирижаблестроевскую молодёжь, В-7 объявили «комсомольским кораблём», а его сдачу в срок – делом чести комсомольцев Дирижаблестроя.

Оболочка В-6 также находилась ещё в процессе изготовления.

Открывались и новые неприятные подробности. Выяснилось, например, что у моторов «Майбах», привезённых для В-6 ещё в феврале, не только отсутствуют тахометры, но даже и само место под них закрыто. Запланированное на 10 июня начало сборки В-6 не состоялось, не смогли приступить к ней и до конца месяца.

Были и радостные новости. В середине месяца закончились статические испытания нижнего стабилизатора корабля В-6. Результаты оказались лучшими, чем можно было ожидать.

Но в целом темпы строительства кораблей продолжали отставать от желаемых. Майская производственная программа была выполнена по строительству на 64%, а по Верфи, то есть по собственно постройке дирижаблей – лишь на 61,5%. С каждым днём становилось всё яснее, что и новые сроки готовности В-7 и В-6 – соответственно 1 августа и 7 ноября – могут быть сорваны.

Наверху были недовольны: Н. Е. Доненко, начальник политуправления ГУ ГВФ, прямо и недвусмысленно пригрозил дирижаблестроителям: «Если вы не выпустите в срок корабли «В-7» и «В-6», то выпустят за вас другие, а корабли летать будут, и будут летать в срок».

Со времени отправки в марте экспедиции дирижаблистов на Дальний Восток в печати не встречается упоминаний о начальнике Дирижаблестроя Фельдмане, не было опубликовано ни одного приказа или призыва от его имени. Видимо, по каким-то причинам он был устранён от дел, и повседневное руководство легло на плечи его заместителя инженера А. Н. Флаксермана, назначенного временно исполняющим должность начальника Дирижаблестроя.

Комбинат судорожно перебрасывал скудные ресурсы с В-6 на В-7 и обратно, ликвидируя «прорывы», возникавшие то тут, то там. А наверху принимались всё новые решения, ко многому обязывающие дирижаблестроителей. Так, в середине месяца прошло совместное совещание руководства ГУ ГВФ, центрального совета Осоавиахима и командования Дирижаблестроя. Решили:

– в ознаменование геройских подвигов челюскинцев и благополучного их возвращения в Москву присвоить кораблю В-7 наименование «Челюскинец»;

– кораблю В-6, как первому большому кораблю, организованному и построенному на средства Осоавиахима, присвоить наименование «Осоавиахимовец» – «в честь огромной активности многомиллионного Осоавиахима в борьбе за советское дирижаблестроение».

Кто посмеет не сдать в срок дирижабли с такими именами?!