На Долгопрудную зачастили высокопоставленные визитёры.

Осмотрев всё производство, детально ознакомились с ходом работ по строительству кораблей «В-7» и «В-6» и металлического эллинга, причём было отмечено значительное отставание в выполнении ряда деталей против графика работ, требующее особого напряжения всех работников Дирижаблестроя для предотвращения срыва установленных партией и правительством сроков изготовления кораблей.

Вслед за Уншлихтом 24 июня площадку посетил нарком обороны СССР Ворошилов.

Пробыл два часа, осмотрел металлический и деревянный эллинги, находящийся в последнем корабль В-1, оболочку В-7 и механические мастерские, где ознакомился с отдельными агрегатами кораблей В-7, В-6 и В-3. Наркому продемонстрировали вывод, взлёт и полёт старенького дирижабля В-1 – единственного на тот момент на Дирижаблестрое, способного летать.

Объяснения высокому гостю давали: по вопросам постройки и эксплуатации В-6 и В-7 – начальник Порта Соловьёв и ведущий инженер В-7 Харабковский, по строительству на площадке – Табакин.

Ворошилов не был бы наркомом, если бы не сделал ряд замечаний: попенял на плохое качество строительства и грязь на территории рабочего посёлка; упрекнул Дирижаблестрой в том, что израсходовано много денег при малой полезной отдаче государству; предложил ускорить выпуск В-6 и В-7, механизировать подачу водорода в корабли, снабдить их экипажи парашютами. Обратил особое внимание на необходимость ускорения механизации ввода и вывода кораблей.

Удовольствие наркома вызвало лишь наличие в Порту системы двусторонней радиосвязи радиусом действия 800 километров.

После демонстрации полёта В-1 нарком под громкие крики «ура» собравшихся работников площадки отбыл.

Дальневосточная экспедиция под руководством Бирнбаума 6 июня прибыла на «Сталинграде» во Владивосток и накануне визита Ворошилова вернулась на Долгопрудную. Была устроена торжественная встреча, но, как утверждала газета, иные скептики ухмылялись: «И чего их встречать, чествовать? Тоже «герои», подумаешь – прокатились в приятную прогулку, хорошо отдохнули и вернулись!». Мы, однако, уже знаем, что поездка вовсе не была увеселительной.

Во всё время пребывания на Дальнем Востоке люди оставались целы и невредимы, а материальная часть экспедиции не получила повреждений.

О нелицеприятном положении дел со строительством дирижаблей Флаксерман 26 июня докладывал на расширенном заседании шефского комитета центрального совета Осоавиахима по постройке эскадры дирижаблей имени Ленина. Оно прошло под председательством Ильина. Главный инженер комбината рассказал о многочисленных трудностях и предпринял попытку убедить комитет отказаться от запуска в производство совершенно сырых проектов – дирижабля В-8 («Правда») объёмом 50 тыс. куб. м и цельнометаллического дирижабля Циолковского в 3 тыс. куб. м.

Однако высокие чиновники не вняли суровой правде жизни. Шефский комитет удовлетворился заверениями директоров ряда авиазаводов, присутствовавших на заседании: в ближайшие дни в помощь Дирижаблестрою будет выделено некоторое количество необходимых квалифицированных работников. Постановили форсировать работы по сооружению дирижабля Циолковского и отпустить дополнительно для этой цели 300 тыс. рублей.

Однако то, что случилось под занавес заседания, едва ли могло привидеться дирижаблестроевцам в самом страшном сне: комитет решил пополнить ещё не существующую эскадру имени Ленина новым, восьмым дирижаблем «Отто Шмидт», предназначенным специально для арктических полётов. Постройка нового корабля поручалась, конечно же, Дирижаблестрою.

Реализовать все заявленные планы у комбината решительно не было возможности: сил недоставало даже на то, чтобы одновременно завершить в срок постройку кораблей В-6 и В-7.

Можно предполагать, что именно постановка перед Дирижаблестроем на протяжении первых лет его существования абсолютно нереальных задач, порождённых амбициями чиновников от воздухоплавания, роковым образом отвлекала ресурсы, столь необходимые в то время для спокойного планомерного развития технологической базы дирижаблестроения. В конечном итоге это самым негативным образом сказалось на судьбе всей советской дирижаблестроительной программы.

А пока Флаксерман с решениями комитета в портфеле отправился на Долгопрудную – вновь поднимать дирижаблестроителей, убеждать добиться «решительного перелома на основе методов социалистического соревнования и ударничества».

С целью усилить психологическое воздействие на несознательных и поощрить отличившихся работников командование Дирижаблестроя ввело практику «красных» и «чёрных» досок. На них регулярно помещались имена передовиков и отстающих на текущий момент. Доски – в буквальном смысле – вывешивались в цехах, а их содержимое публиковалось в газете.

Учитывая особо важное значение выполнения в срок выпуска кораблей В-6 и В-7 и необходимость специального внимания и помощи нашей газеты этому первостепенной важности делу, редакция призывает всю общественность Дирижаблестроя включиться в помощь главному этапу этой работы – сборке кораблей, и со следующего номера вводит красную и чёрную доску, на которые будут заноситься лучшие ударники-производственники и худшие не только из непосредственно работающих на сборке, но и имеющих косвенное отношение к ней.

Первыми фигурантами досок стали:

А вот обитатели досок через неделю:

На Дирижаблестрое многие энтузиасты, особенно среди молодёжи, почти не сомневались в том, что «громадьё планов» удастся выполнить, и потому всерьёз размышляли о том, как именно они будут эксплуатировать новые корабли.

Пилот Лянгузов сетовал на то, что в Порту не было нормальной водомаслогрейки для подогрева масла, что поставит под угрозу эксплуатацию новых больших кораблей в зиму 1934–1935 гг.

Не было и ни одного подогревателя для моторов воздушного охлаждения, поэтому зимой, при температуре ниже –15°, полёты вообще прекращались. А ведь надо было тренироваться при низких температурах, коль скоро речь шла об использовании дирижаблей на Севере!